[babylonian]

Автор: Naisha River
Фэндом: Мстители / The Avengers (2012)
Персонажи: Клинт Бартон/Локи Лафейсон, эпизодически Тор, Мстители.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Психология, Повседневность, Hurt/comfort
Размер: Миди, 30 страниц, 3 части
Статус: закончен. Хрен, видимо ещё нет.

ЧАСТЬ 1

Клинт Бартон уже не помнил, когда последний раз был в отпуске. Сейчас на Земле всё оставалось тихо, без монстров и иных угроз, требующих мобилизации, даже вечно бдительный Фьюри был относительно спокоен и честно сказать, сам настоял на том, чтобы Хоукай ушел отдохнуть. Это был практически приказ. Сухой и официальный. Возможно начальник даже предполагал почему же лучнику просто обязателен отдых. Но ничего не говорил и не высказывал.
Что-то неладное замечала и Наташа. Она осторожно пыталась выяснить, что же за неуловимая перемена случилась в нём. Стрелок лишь отмахивался, уверяя что всё в порядке и иначе быть не может.
Какой-то тонкий, ломкий штрих. Будто на картинке, предлагающей найти отличия, какие не сразу и заметишь.
Что-то приугасло во взгляде. Что-то потерялось. Что-то замедлилось на пол оборота.
Прошло два с половиной года с тех пор, как Локи забрали в Асгард.

...
Бартон вошел к себе в квартиру, слушая тишину. Это было совсем необжитое и неуютное место. Точнее, наверное стрелку было просто всё равно. Дом и дом. Он не имеет иного назначения, кроме того как пару раз за довольно длительный промежуток времени заскочить сюда, в вихре дел по спасению мира. Как и каждый агент, на базах и в разъездах человек проводил куда больше времени, чем где-либо ещё.
Он умел приспособиться к любым условиям.
Мужчина прошел в зал и сел на диван, положив ноги на стол, потянувшись прикрыл глаза. Но почти сразу же приоткрыл один глаз, услышав звонок в дверь и недоумевая кто же это может быть. Прошел к дверям и отворил. На пороге стоял Тор. Бартон изумленно приподнял брови, вот кого он точно не ожидал увидеть.
- Даже спросить не сразу решусь зачем пришел. Опять угроза? Неужели же твой брат снова сбежал... и собрался стереть здесь всё в порошок ещё разок. Так ты не волнуйся, меня сразу же вызовут, если стрясется что-то срочное.
- Не вызовут. - Негромко сказал асгардец и вошел, опершись плечом о стену и внимательно глядя на Бартона, не мигая. Немного помолчал, будто собираясь с силами и продолжив: - Локи у них.
- У кого? - Насторожился Клинт, закрыв двери, не сводя глаз с сына Одина: - Мне ничего не сообщали...
- Я же сказал и не сообщат. Ты узнаешь о том в самую последнюю очередь, если вообще узнаешь. Потому что они считают, что ты... ээ... несколько необъективно и неадекватно оцениваешь моего брата, после того, как провел время под его влиянием. Сейчас там собрали всех... ваших.
- Не понимаю. Всех собрали? Это значит что Локи вырвался от вас и попробовал опять угрожать нашей планете?
- Нет. Боюсь он больше никому не сможет угрожать.
- Объясни. - Торопливо переспросил Клинт, не замечая, как руки сжимаются в кулаки, а сам он внимательно смотрит, практически сверля глазами Одинсона, казалось что еще одно промедление с ответом и человек готов будет схватить бога за плечи и вытрясти все ответы. - Что он в таком случае делает у нас?
- Пойди да посмотри. Всё пошло не так. Один лишил моего брата сил...когда мы прибыли в Асгард, сразу же после того как спасли ваш Манхэттн и Землю вообще от вторжения читаури. Мы надеялись вразумить его, но его... кхм, забрали в Йотунхейм. Можно сказать похитили. Йотуны сейчас слишком слабы чтобы сметь нападать на нас, и если учесть, что Локи убил их предводителя... что половина их мира разрушена «благодаря» ему... они безгранично на него злы. Я тут же предложил привлечь вас, чтобы отыскать его, но отец сказал, что настало его время. Так же как когда-то я должен был прийти к пониманию, через собственное бессилие на Земле, здесь.
- Бессилие на Земле, ах ты бедный несчастный, да как ты вообще вынес такой кошмар, бессилие на Земле, кстати говоря в компании неплохой девчонки и отдать собственного сына каким-то уродам, которые на клочки его не прочь порвать, это разные вещи! - Воскликнул Бартон, явно забываясь и переставая держать себя в руках: - Выходит не так уж он был не прав, когда говорил, что вам всем на него абсолютно плевать.
- Ты не понимаешь. Мне не плевать. Иначе я бы сейчас здесь не стоял. Я не могу прямо пойти против запрета отца показываться на глаза брата. Одина тоже можно понять - Локи строил за его спиной козни, он так или иначе подставил меня, намеренно, под изгнание. Он привел к нам йотунов, чтобы сделать из себя ложного героя, он всех обманывал. А потом отправился уничтожать ваш мир. Хладнокровно. Отец не может так просто спустить это с рук даже ему.
- Ты явно пришел меня о чем-то просить. Но я так и не понимаю, о чем?
- Решать тебе. Ты можешь дальше делать вид, что ничего не знаешь, сидеть и прохлаждаться тут, а можешь взять руки в ноги, как у вас говорят и отправиться на базу, где сейчас мой брат. Потому, что Мстители, они хоть и герои, они ещё и люди, видя, что тот, кто едва не разрушил их мир, кто привел к ним порождения зла...так вот видя, что он до безобразия беззащитен, видя, что никто не спешит забрать его на родину, могут в какой-то мере... вести себя так, как и присуще людям в подобных ситуациях.
В глазах Клинта на миг всё застыло, а потом разгорелось нехорошим огнем. Он понял что происходит, он догадывался что увидит. И это выводило его из себя. Бартон ни слова больше не сказав Тору, стремительно вышел из квартиры.
Бартон быстро шел по коридорам, ни с кем не здороваясь, пока наконец не достиг большого зала, где была прозрачная камера(не такая, как та, где держали в своё время Халка, попроще и не рассчитанная на невероятную физическую мощь заключенного в ней существа).
Клинт видел, что здесь собрались практически все, глядя на что-то сквозь эти прозрачные стены. Изредка по залу разносился даже смех. По коже стрелка прошли нехорошие мурашки. Его появления пока никто не замечал, все были слишком увлечены каким-то зрелищем.
Клинт подошел поближе, но пока не мог разглядеть, что происходит. Однако услышал голос Тони Старка, насмешливый и издевательский:
- И где же сейчас твои фокусы? М? Где твоя армия? Может покажешь мне свой фирменный взгляд превосходства и ай-да я тебя растопчу? Нет? Хм.
Раздался негромкий щелчок. Вслед за этим послышался какой-то сдавленный мучительный вскрик. Сердце Бартона как-то странно сжалось. Голос был совершенно неузнаваем, но человек был уверен в том, кому он принадлежит. Отодвинув плечом пару человек, Хоукай наконец добрался до стекла, за которым увидел следующую картину.
Локи, весь сжавшись, сидел на полу, тесно прижимаясь спиной к стене, как будто стараясь просочиться сквозь неё, куда-то спрятаться, и неотрывно смотрел на огонек зажигалки, которой пару мгновений назад щелкнул Старк. Бог был ещё более худ и достаточно бледен. Черные волосы были спутаны и падали на лицо слипшимися прядями. В зеленых глазах, которые пожалуй в его существе остались самыми узнаваемыми - горел ужас. Дикий. Звериный.
Энтони поднес зажигалку поближе, не сдержав смешок, когда Локи принялся лихорадочно отползать как можно дальше. Его нещадно колотило. Ужас во взгляде нарастал. Железный Человек явно считал, что не делает абсолютно ничего плохого, хотя любому дураку тут было понятно, что этот едва заметный очажок пламени отчего-то сводит Локи с ума. По-настоящему.
Клинт на мгновение прикрыл глаза, ощущая в ушах странный звон, нарастающий и понимая, что никто из здесь присутствующих не собирается остановить нехорошую забаву. Разве что Брюс, который совсем не смотрел на разыгравшуюся сцену, как-то неестественно отвернув голову, застыв как изваяние, но всё равно не шевелил даже пальцем. Капитана Америки не было видно, возможно у него хватило совести хотя бы уйти.
Тем временем Старк прибавил огонь, доведя его до максимума, с удовольствием наблюдая за тем, как в глазах бывшего божества возрастает страх. Рука протянулась ещё вперед и вдруг на запястье Тони сомкнулись пальцы. Клинт стоял перед Старком, удерживая его руку и загораживая Локи собой, толкнул в плечо, отталкивая подальше от Лафейсона.
Энтони пару секунд смотрел на Бартона с изумлением, потом поджал губы, сквозь зубы процедив:
- Иди дальше отдыхай. Он должен ответить за всё. И за Коулсона в том числе. Если ты забыл...
- Я ничего не забыл, но не думаю что Филу понравилось бы, как ты прикрываешь его именем, его памятью, свое скотство, Старк! И скотство всех вас.
- Ты назвал меня скотом, Бартон?
- Да, представь себе.
- На твоем месте я бы вообще тихо сидел поджав хвост и стыдился бы вспомнить, как ты шел против своих, после того как этот червяк отымел тебя в мозг во всех позах! А, Бартон?
- А я на твоем месте стыдился бы вспомнить, как был самым крупным продавцом смерти, пока тебя не отымели арабы во всех позах. Надел железную шкурку и думаешь стал крутым? И измываться над тем, кто больше не может тебе ничего противопоставить ты считаешь это классно? - Бартон оттолкнул от себя Старка, глядя на него с презрением, потом бросил взгляд в зал: - И вы все считаете что это круто?. Меня от вас тошнит! Да как после этого можно вообще зваться организацией, которая кого-то защищает? Вы наслаждаетесь зрелищем издевательства над абсолютно беззащитным затравленным существом, неужели мы так прогнили?
В зале поднялся легкий гомон. Казалось Старк и Бартон вот-вот вцепятся друг другу в горло.
- У тебя на руках не меньше крови и грязи чем у любого из нас. - Прорычал Энтони, сверкая темными глазами: - Так что если ты нас всех ровняешь, будь добр и сам прировняться! Я тоже могу повспоминать парочку темных пятен из твоего прошлого. Ты как последний предатель готов встать опять на сторону этого засранца! Этой твари, которой крылышки пообломали. Я не собираюсь его жалеть.
- Я вижу тут только одну тварь. И ещё пару десятков. И, сэр Фьюри, если вы намерены оставить здесь существо по имени Локи для личных утех и подобных мерзких забав - прошу уволить меня сию минуту.
- Остыньте. - Послышался голос Ника Фьюри, который как раз буквально только что вошел в зал: - Прошу всех покинуть это помещение. Расходитесь. Я не давал такого приказа, мистер Старк видимо...слегка забылся. Увольнение не принято, агент Бартон, в ответ могу вам со всей ответственностью заявить, что нянчиться с этим вот... никто не собирается. И боюсь что он мало чем отличается от зверя, в самом прямом смысле, забыл как разговаривать и вообще едва ли помнит кто он. Хорошие у них там в Асгарде методы. За ним никто не приходит. Я не собираюсь выделять человека, чтобы возиться с убийцей одного из лучших моих агентов. И если вам больше делать нечего, Бартон, займитесь этим сами, раз вы всё равно в официальном отпуске.
Все потянулись к выходу и скоро зал опустел. Начальник, бросив на Клинта короткий непонятный по выражению взгляд, тоже ушел, оставив комнату пустовать.
Их осталось только двое.
Клинт боялся обернуться, слушая затравленное прерывистое, шумное дыхание Локи где-то позади. Стараясь не делать резких движений, Бартон медленно вышел из камеры, не закрывая двери и только тогда оглянулся, пару мгновений глядя на бывшее божество. Локи оставался неподвижен и человек был уверен, что он не выйдет, даже видя, что его никто не запер. Сокол бросил взгляд на лампы на потолке и прошелся вдоль стен, выключая половину света, оставив комнату в полумраке, но не в полной темноте. Кто знает, быть может Лафейсон сейчас придет от тьмы в ещё больший ужас чем от света.
Он впервые в своей жизни так долго не мог решить, что делать. Вернулся в камеру и попытался было подойти к зеленоглазому, но тот задышал чаще, снова вжимаясь спиной в стену, уже когда человек не дошел до него и двух с половиной метров.
Клинт остановился и внимательно глядя на Локи, медленно, не делая ни единого резкого движения снял с плеча свой лук, ещё медленнее кладя его на пол:
- Смотри. Никакого оружия. Я не причиню тебе вреда...
Мужчина продемонстрировал пустые ладони. Но изумрудный взгляд оставался тем же - недоверчивым и настороженным. Хоукай немного постоял в растерянности и снова покинул помещение, отправившись на поиски какой-нибудь еды. Через некоторое время вернулся с тарелкой курицы и обычной водой в стакане. Поставил на середину зала и отошел к противоположной стене, сев возле неё, подтянув к себе ноги и положив локти на колени. Постарался не выглядеть напряженным, чтобы не вызывать опасений.
Локи тяжело сглотнул, глядя на тарелку с едой. Едой не самой лучшей, но распространявшей томительный аромат, который наверняка был для Лафейсона воплощением чего-то великолепного, так как, судя по всему, бог давно не ел чего-то нормального и вообще давно не ел, а уж тем более того, к чему привык в Асгарде. Ему явно не хотелось отходить от своей стены, точно от единственной оси мироздания. Но голод явно был силен. Изредка зеленоглазый бросал на Бартона опасающиеся взгляды, но видел, что тот не приближается, а его оружие далеко, не в его руках. Поэтому с пятнадцать двадцать минут помучившись, трикстер как-то в самом деле по-звериному рванулся вперед и схватив кусок курицы, стремглав вернулся к своей стене, яростно впиваясь зубами в мясо, толком не жуя, торопливо глотая, как будто с минуты на минуту отберут.
Клинт прикрыл глаза, ощущая как по коже пробежали неприятные мурашки. Он не мог смотреть на это. И жалость здесь была далеко не превалирующим чувством. Доев первый кусок и убедившись, что его никто не отнял и ничего плохого не случилось, сын Лафея так же быстро утащил к своей стене всю тарелку и продолжил есть уже не столь торопливо, но всё равно быстро, бросая настороженные взоры на Клинта.
Уловив момент, когда на косточке оставалось несколько последних кусочков, лучник медленно поднялся и пришел вперед, присев на корточки рядом со стоявшим в середине помещения стаканом воды. Уселся поудобнее, скрестив ноги по-турецки. Вода стояла от него в каком-то полуметре.
Глаза Локи пылали чем-то неясным. Смесью вожделения и страха. Он доел и теперь совершенно точно ему хотелось пить. Это было видно по тому, как он нервно глотает, глядя на стакан воды. Но человек был слишком близко от желанного питья. И это пугало. Бартон прекрасно понимал, он делал это осознанно. Он знал, что это неправильно и отчасти жестоко. Взглянул на Локи, взяв стакан и сделав глоток, поставил его на место, опять приняв невозмутимую позу:
- Это просто вода. Тебе надо только подойти и взять. Я знаю, что ты можешь.
Локи неуверенно придвинулся на полшага ближе, лихорадочно сверкая глазами. Бартон сидел совершенно спокойно. Тогда бог приблизился ещё на шажок. Время шло. Удивительно откуда у Хоукая взялось столько терпения. Но он стоически оставался неподвижен. Наконец несчастный трикстер рванулся вперед и схватил стакан, рванувшись с ним назад и расплескав половину по дороге, жадно выпил то, что удалось донести до как ему казалось безопасного расстояния от человека. По его алчущему взгляду было видно, что он ещё голоден.
- Нет. Больше тебе пока нельзя.
Негромко сказал Клинт, прекрасно понимая, что тех, кто голодал нельзя сразу кормить до отвала. Теперь предстояло самое сложное. Брата Тора нужно было отсюда увезти. Для этого к нему, во что бы то не стало, надо было подойти. Близко. Забрать. Бартону совсем не хотелось оставлять его тут, как в клетке и на глазах всей базы. Стрелок помассировал лоб, собираясь с силами и даже боясь представить, что сейчас будет, не спеша, но уверенно двинулся к трикстеру, неумолимо сокращая расстояние.
Локи среагировал моментально, он весь подобрался, приобняв себя за плечи руками, сжав пальцы на своих же плечах и прижавшись к стене стал отходить, вдоль неё, не сводя с мужчины снова наполняющихся страхом глаз. Это было похоже на охоту. На какую-то игру, вот только игра эта Клинту была не по душе. Он понимал, что сейчас быстрее, ловчее, сильнее Лафейсона. Это продолжалось минут десять. И то потому что человек медлил. Поддавался.
И когда сын Лафея уже почти поверил в то, что его не поймают, Бартон бросился вперед и крепко прижав свои руки ладонями к стене по обе стороны от Локи. Он стоял близко, но не касался. Асгардец затрясся всем телом и застыл, стараясь обхватить себя за плечи сильнее и мучительно глянул в обе стороны, с каждой теперь ему преграждали путь руки Сокола, позади была стена, а впереди сам стрелок.
В глазах Локи что-то мучительно дрожало, он втянул голову в плечи и сполз по стене, подтянув к себе ноги и обняв их руками, уткнулся лицом в колени, весь дрожа. Клинт тихо вздохнул, но упрямо стоял над ним, кратко выдохнув и упав на колени, больше не давая Лафейсону долгого шанса приспособиться и опомниться, схватил его в охапку и не зря внутренне ожидая отпора. Худые ослабевшие руки тут же уперлись в плечи, стараясь оттолкнуть изо всех сил. Которых не было. Худое тело сильно и беспрерывно содрогалось. Дыхание мгновенно стало частым, отрывистым, клокочущим. Зеленоглазый так мучительно старался вырваться, как будто его держали не руки человека, а раскаленные до бела железные тиски. Бартону приходилось держать его, буквально скрепя сердце и ждать, пока трикстер устанет бороться. Когда попытки вырваться практически сошли на нет и действительно только потому, что Локи устал и больше не мог шевелиться, человек взял его нещадно трясущееся существо на руки и понес к машине. Он собирался отвезти его к себе домой.
Дорога оказалась не такой тяжелой, как он думал. Бартон посадил Локи на заднее сиденье, где тот затих, и снова как-то сжался. Однако Клинт то и дело тревожно посматривал в зеркало заднего вида.
Следующим испытанием, было вытащить зеленоглазого из машины, да при этом не привлечь ненужного внимания. Благо час был поздний и никакого лишнего интереса они не вызвали и когда наконец человек, едва держа себя в руках, выцарапал божество из салона автомобиля, то и у самого сил оставалось только чтоб донести его до дома. У дверей человек поставил трикстера, словно тот был неживой резиновой куклой, но не забывая крепко держать одной рукой, чтобы тот не убежал, или хотя бы не попытался это сделать, открыл двери и опять взял сильно задрожавшее тело на руки. Лафейсон был очень легким.
Клинт вошел в свою квартиру, пронеся Локи через зал в спальню. Положил на не разобранную кровать и поспешил отойти в другой конец комнаты.
Уже через несколько мгновений, когда Локи понял, что его отпустили, что его больше никто не трогает - дрожь потихоньку стала униматься, а неровное дыхание успокаивалось. Лафейсон мигом скатился с кровати и забился в угол. Его зеленый взгляд был затравленным, брат Тора не поднимал глаз, глядя вниз и вздрагивал от каждого движения человека, пытаясь забиться в угол ещё сильнее, даже несмотря на то, что тот стоял не рядом.
Сокол был мучим желанием что-то сделать для успокоения Лафейсона, но ещё раз подойти к нему и вызвать новую волну чего-то до ужаса напоминавшего какой-то неистовый эпилептический припадок, не хотелось.
«Наверное он меня даже не узнает... не помнит...» - Думал стрелок, ощущая как что-то неприятно шевелится в груди, прислонившись спиной к стене. Он был разбит и потерян, он не представлял что делать. Даже сейчас он пытался разрешить для себя дилемму - уйти спать в зал на диван, или постелить себе в комнате на полу? Будет ли Локи легче, если в комнате, кроме него никого не будет, или же наоборот, ему будет хуже, ощущать чье-то ещё присутствие?..
И вообще Бартону думалось, что Локи не уснет. Не сможет. Но должен. И дураку было ясно, что трикстер истощен не только физически но и нервно. Психологически. Психически. И если инстинкт есть ещё как-то работает, то сон скорее всего сбит ко всем чертям собачьим.
Клинт ушел на кухню, раздумывая над тем, чтобы развести в стакане воды снотворное, но почти сразу отмел эту мысль. Такой путь будет действовать медленно, а когда Лафейсон поймет, что ему дали не просто воду, то вряд ли будет в восторге и догадается, что делалось-то всё ради его блага.
Хоукай побродил по дому и отыскал снотворное в ампулах. Набрал в шприц и в который раз за этот сумасшедший вечер проклял всё на свете, ведь ему придется ещё как-то удержать Локи, чтобы сделать инъекцию.
Бартон вернулся, встав в дверях комнаты и завидев его, Локи опять дернулся, так и глядя куда-то вниз, пряча глаза за дрожащими веками.
- Прости, но так тебе будет лучше...
Промолвил лучник и подошел ближе, стараясь наблюдать бесстрастно за тем, как Лафейсон снова крупно дрожит и мечется в своем углу. Бартон присел на корточки и как мог аккуратно взял Локи в крепкий захват, быстро скрутив его в наиболее неподвижную позу, как-то перекинув через колено, ощущая как божество нещадно колотит. Агент мастерским движением, не особо заботясь об асептике и антисептике вогнал иглу в цель и ввел снотворное, тут же отбросив шприц, тратя всё свои силы на то, чтобы удержать в первые мгновения упрямо борющееся и постепенно обмякшее тело в руках.
Человек выждав ещё какое-то время, взял уже полузасыпавшего и больше не брыкающегося брюнета на руки и отнес на кровать, откинув с неё одеяло, положил свою ношу на кровать, ожидая пока сон станет глубоким. Препарат действовал очень хорошо. Вскоре дыхание трикстера углубилось и выровнялось.
- Пффф... такой вроде хилый, а всё равно меня как никто достал.
Промолвил сам себе Сокол, сев на кровать и приподнял ногу Локи, принявшись стаскивать с него сапоги. Прикусил губу и поразмышляв, решил что без этого не обойтись. Необходимо было переодеть Лафейсона во что-то более удобное.
Принес свою мягкую рубашку, которая была Локи не по росту да и вообще как-то не по сложению и смотреться на нём будет довольно смешно и даже нелепо. И свои старые джинсы, они наверняка изволят с него сваливаться, а длиной и вовсе как бриджи. Облачив божество во все это, Бартон не удержался от улыбки и укрыл Лафейсона мягким легким одеялом, радуясь тому, что трикстер спит и с одной стороны с ним можно немного посидеть, а с другой стороны - хорошо, что он сейчас не видит и не читает выражения его глаз и лица. Не читает затаенную радость.
Клинту даже стало немного жаль, что сейчас он сидит в тишине, глядя в спокойное сейчас лицо брата Тора и ничем больше не занят. Потому что ещё немного посидев с ним, он пойдет на диван в зал и попытается устроить там себе какое-никакое спальное место, чтобы не тревожить Локи, выделив ему отдельную комнату. Свою комнату.
Что в этом тщедушном существе даже сейчас было такого, такого манящего, влекущего.
«Он больше не может тебя гипнотизировать...сейчас он не может это делать, но ты всё равно сорвался с места в карьер, ты притащил его домой, ты возишься с ним, как с родным, да что вообще происходит?. Ты был готов рвать и метать за него. Это неправильно... это... странно. Ты сделаешь всё, чтобы вытащить его. Вернуть того, саркастичного, колючего, ершистого. Вернуть ту сволочь, ту элегантную стерву».
Клинт пробыл у постели Локи ещё пару мгновений и тяжело вздохнув, отправился в зал, где устроился на диване и долго лежал, глядя в потолок. Сон никак не шел. Хотя Хоукай ощущал сильную усталость, а тяжелые веки время от времени грозили сомкнуться. Стрелок то и дело настораживался и вслушивался, пытаясь уловить из спальни какие-либо тревожащие звуки. Пока всё было тихо, сказывалось хорошее действие снотворного.
Сколько он не пробовал отгородиться, переключиться на что-то ещё, на что угодно — но мысль о том, что теперь нужно тщательно и ежесекундно следить за Локи как будто стала его стержнем. О том, что он сам к примеру не ел с обеда, как то даже не думалось. Аппетита не было от слова вообще и даже слегка подташнивало. Скорее всего это из-за нервного перевозбуждения. Всё последние годы в жизни Клинта Бартона не происходило ничего особенного.
А тут безо всякого предупреждения такой удар. О да. Конечно это был удар и никак иначе. Хотя Соколу было трудно самому понять природу своей реакции. По сути — кем был для него асгардец?. Он даже служил под его началом абсолютно не по своей воле.
Вспоминать об этом было неприятно. Но примешивалось ещё какое-то ощущение, определение которому тяжело было дать. Да и не мог стрелок сейчас сосредоточиться на чем-то внутри себя самого. Всё его мироощущение как будто круто развернулось в сторону Локи, устремилось к нему. Вернее не Локи. У этого тщедушного полупрозрачного существа не было имени. Было непонятно, за счет чего оно вообще живо, чем держится.
Если внутри и был какой-нибудь остов, каркас, он был беспощадно раздробленным, раскуроченным, разбитым вдребезги. Он больше не был способен что-то удерживать.
Сердце человека болезненно сжималось, мучительно замирая в подобии судороги, потому что он прекрасно помнил, каким был Лафейсон. Мог воскресить в памяти каждую идеальную черточку его лица, плавность движений, изящность походки. Помнил живой блеск его зеленых глаз, помнил игравшую на губах торжествующую усмешку. Идеальную осанку и расправленные плечи. В боге всё так и дышало великолепием и силой.
То, что представлял Локи из себя сейчас ни в коей мере им не было. Не было даже кончиком его ногтя.
Казалось, его вывернули наизнанку, вытрясли всё, оставив только тонкую шкурку. Оболочку. Какой-то мешок кожи и костей. Раздробленных костей. Изодранных в клочья нервов. Пропущенного через мясорубку тела. Души видимо не осталось вовсе.
Это вызывало жуткий диссонанс, потому что как раз внешне брат Тора был цел. Да, истощен и бледен, но всё же. Ни шрама, ни синяка, ни единой царапины.
Часа через два Бартон поднялся, пройдя в кухню и побродил, стараясь ходить очень тихо, по всем комнатам, выгребая отовсюду все возможные лекарства. Он сам удивился откуда и зачем ему столько всего, чем он сам даже ни разу в жизни не пользовался.
И не рад был сложившимся обстоятельствам.
Клинт открыл шкаф и некоторое время посмотрел на бутылку виски, наполовину полную. Страшно хотелось выпить хоть рюмочку, чтобы заглушить немного это скребущее, не дающее толком дышать, чувство прямо за грудиной. Переборов себя, человек уверенно закрыл шкаф. Ему нужна была трезвая голова. Не хотелось сорваться и нажраться до потери пульса, хотя как раз в подобных обстоятельствах нормально для любого из людей было сделать именно это.
Потому что внезапно свалившееся на голову совершенно неадекватное, затравленное измученное существо, которому тебя официально прописали в няньки — это ненормальное завершение любого дня.
Еще с час побродив, Хоукай наконец снова прилег, прикрыв глаза и успев заметить, что на часах три с половиной часа ночи.
Ватные растерянные мысли мешали спать еще час.
Едва задремав, в пять утра человек резко открыл глаза, услышав из спальни какой-то шорох и глухой негромкий удар. Тут же поднявшись, Бартон замер в дверях своей комнаты, глядя на то, как Локи сидит на кровати, тесно прижавшись к стене(видимо об неё он слегка и ударился, когда пробудился и принял такое положение). Тонкие бледные пальцы сейчас комкали одеяло, практически машинально подгребая его ближе к себе. Похоже Лафейсон собирался сделать себе нечто вроде укрытия, кутаясь в одеяло, заворачиваясь в него. Он то и дело мучительно замирал, прислушиваясь к каждому звуку. Крутил головой, чуть резковато. И на пару секунд совершенно переставал шевелиться. Расширенные глаза исходили совершенно лишенной сознания бездной пустоты.
Увидев, что Клинт опять в поле видимости, Локи опять нещадно затрясся. Так сильно, что Лафейсон застучал спиной о стену.
Бартон уже собирался уйти, как вдруг его взгляд нечаянно упал на свободное практически полностью от одеяла пространство постели. И заметил, что часть была казалось темнее, отличалась по цвету. Как будто постель была... мокрой.
Не сдержавшись, пронзенный внезапным осознанием и всей глубиной изменений произошедших в Локи, человек прижал руку ко рту и кинулся в ванную, где склонился над раковиной, тяжело дыша и ожидая, пока пройдут спазмы в желудке. Однако взяв себя в руки, он резко открыл холодную воду, остервенело растирая лицо, бросая в него ледяные пригоршни. Стало лучше.
Человек прислонился спиной к стене и сполз на пол, тяжело сглотнув пару раз и закрывая лицо дрожащими ладонями.
Он понимал, что его организм среагировал на что-то, что не было страшным. Не было омерзительным. Но было до одури непривычным. Бывшее асгардское божество не могло даже управлять своим телом.
Клинт дал себе ещё пару минут, чтобы окончательно взять себя в руки. И приказал больше никогда не поддаваться таким реакциям. Потому, что дальше — будет хуже. Каждый день. Это создание нужно будет кормить, поить, мыть, убирать за ним. Насильно заставлять спать. Смотреть не отводя взгляда на всё, абсолютно всё, что с ним творится.
Бартон никакого понятия не имел, что делать. Мысли никак не желали входить хоть в какое-то русло. Его духовные силы не поспевали за обстоятельствами, что складывались не из легких. И никого больше не было, чтобы помочь. И даже если бы кто-то был, Клинт твердо знал, что не подпустил бы к Локи даже человека, которому абсолютно доверяет. Даже самого первоклассного специалиста в любой области. Никого бы не подпустил.
Нужно было как-то отвлечься. И желательно было сделать при этом что-то полезное. Мужчина поднялся и прошел на кухню, какое-то время постояв в недоумении, затем открыл дверь холодильника, вытаскивая оттуда продукты, из которых можно было приготовить хоть какой-то завтрак.
Глаза слегка жгло после практически бессонной ночи. Стрелок долго думал, чем кормить Локи. Он догадывался, что пища должна быть термически обработана. Пюре, или какая-нибудь каша. Да кто в самом деле ест кашу?. Но делать нечего, нужно что-то придумать. Не хватало ещё мучиться с его желудком, если дать что-то тяжелое и не подходящее для пищеварения.
В идеале ему наверное подошло бы питание внутривенное, но от мысли, что придется каждый день ставить капельницу( а если учесть, что при внутривенных вливаниях пациент должен лежать спокойно), то от одной этой мысли Сокол едва не пришел в ужас. В конце концов Лафейсон умеет есть. И хотя бы это радует. Должно же что-то радовать.
Поставив вариться какую-то крупу(названия которой он даже не уточнил, вроде это был рис) Бартон понял, что он сам не хочет есть кашу. Но готовить что-то манящее ароматом, к примеру потрясающие жареные котлеты и не дать их потом Локи, выглядело настоящим издевательством.
В итоге пока варился рис, Бартон принялся делать к нему гарнир из овощей. Он не был уверен, что умеет готовить. Но нет того, чему нельзя научиться в экстремальной ситуации. А куда ещё экстремальней он уже и не представлял.
В итоге, промучившись на кухне где-то часа полтора, Хоукай выложил в тарелку кашу и овощи для подопечного, налив ему стакан яблочного сока, а себе успел сделать только пару унылых бутербродов и чай, которые оставил на кухне.
Взял то, что приготовил для трикстера.
Появился на пороге комнаты, видя что сооружение из одеяла осталось прежним. Подумал, что рано или поздно придется согнать Локи из его гнезда, чтобы поменять постельное белье. А рано или поздно, Лафейсона нужно будет вымыть. Решив решать проблемы по мере поступления и не грузить себя раньше времени, человек осторожно двинулся вперед, сразу же наблюдая начавшееся истовое дрожание всего тела божества. Того, что прежде было Им. Зеленые глаза, теперь всегда сиявшие исключительно лихорадочным блеском заметались, Локи сжался сильнее, заворачиваясь в одеяло, будто хотел там свить себе кокон и превратиться в бабочку. От такой больной ассоциации с губ сорвался невольный, исключительно нервный смешок.
Человек осторожно поставил тарелку на край кровати, а стакан на столик рядом (потому что он точно опрокинулся бы), размышляя о том, что Лафейсона так колошматит, что кровати ходящие ходуном от самого бурного секса, обзавидовались бы. Завидующие кровати? Определенно не выспался.
Бартон отошел обратно к выходу, но продолжал внимательно смотреть на Локи в упор, порождая ещё большую дрожь его тела. Он ждал. Ждал пока зеленоглазый поймет, что от него хотят. Прошло минут 15, но Лафейсон даже не двигался, единственным его движением было — трястись. Он хотел не видеть человека, не видеть опасности, но глаз не закрывал, скорее всего потому что так было ещё страшнее.
На двадцатой минуте до него дошла связка ассоциаций, что Клинт смотрит сначала на него, потом на тарелку, на него, потом на тарелку. И это определенно что-то означает. Клинт даже не пробовал анализировать на каком уровне сейчас находится мышление у этого существа. У этого зверька.
Локи явно не хотел есть. Точнее у него вообще было много проблем физического и физиологического плана. Бартон сожалел, что у него не было никакого образования чтобы это понять. Худая рука, сильно трясущаяся, протянулась вперед и схватила горстку каши, почему-то тут же выронив. Локи зашипел. Клинт нахмурился, пока не понимая, что не по душе Лафейсону. Локи взял ещё каши и как будто пересиливая себя затолкал в рот, жуя даже как-то усердно, правда фальшиво усердно, дескать, посмотри, я делаю, что ты хочешь. Только уйди.
Решив на второй раз сильно не настаивать, стрелок развернулся и покинул комнату, возвращаясь к своим бутербродам и напрочь остывшему чаю.

...

На третий день о себе совершенно внезапно напомнила реальность. Потому что именно утром третьего дня пребывания Локи в его доме, Клинт заметил, что практически закончились продукты и готовить для обоих завтрак абсолютно не из чего.
Бартон не решился вызвать кого-то на дом, потому, что Локи явно испугает стук, или звонок в дверь, любой намек на появление ещё кого-то. Лафейсон был похож на зверька, прячущегося в своей норке.
Оставить его в квартире одного было невообразимо страшно. И боялся человек отнюдь не за своё жилище. Само чувство страха из-за такого пустяка, при иных обстоятельствах даже развеселило бы агента Щ.И.Т.а, но увы сейчас было не до веселья.
Мужчина боялся многообразия воображаемых, гипотетических бед. А вдруг услышав как закрылась дверь, Локи впадет в панику, вытворит что-нибудь, оставшись без попечения. Хоть это самое попечение ему явно было не по душе, он неистово дрожал от одного вида человека, даже когда тот стоял далеко.
Что же такое может стрястись за три десятка минут с робко подрагивающим, ничего вокруг не понимающим существом? Всё. Локи был сейчас хуже трехлетнего ребенка и мог попасть в ситуацию, в какую даже упомянутый трехлетний малыш не попадет.
Но заморить его и себя голодом не хотелось и человек совершил марш-бросок до ближайшего супермаркета, пугая там всех своей странной нервозностью и издерганностью, удивив кассиршу полной до краев тележкой. Такой горы продуктов его холодильник не видел за все дни с поры приобретения. Даже если все эти дни сложить вместе.
Вернувшись назад быстрее пули, как будто за ним гнались какие-то ужасающие существа из ада, первым делом Бартон заглянул в спальню, внимательно взглянув на Локи. Вероятно он посмотрел так внимательно, что Лафейсон, с которым кстати похоже не случилось ничего страшного, перепугался и затрясся в пару раз сильнее, чем раньше.
Клинт поспешил оставить его, разложил покупки и сложил на столе стопкой с десяток-двадцаток книг по психологии и психиатрии, которые принес вместе с провиантом. Он уже успел в свободное от забот о боге время посидеть в интернете, изучая так называемый: «Синдром жертвы насилия».
Бартон взял первую книгу в стопке, которая лежала сверху, сел на диван и принялся читать. Читать ему было очень непривычно, он практически никогда этого не делал. А в витиеватых, переплетенных сложными терминами речах докторов и профессоров, в их откровенно казавшихся бессмысленными и растянутыми хуже чем любая резина рассуждениях — пробовать разобраться и вовсе было мукой.
Но Бартон был упрям. Он мученически терпел, душил в себе желание уснуть на первой же странице. Даже раньше — на первом абзаце. Однако стоило признать, что стимул к подобным действиям был силен. Человек хотел спасти Локи. Хотел безумно, но к своему огорчению не знал как. Водянистые теории, описываемые в книгах бесили, до желания разорвать эти заумные труды на мелкие кусочки.